#суровыйстиль
Суровый стиль — это такая искусствоведческая мифологема. Он возник на почве отторжения нами, тогда молодыми художниками, мещанского искусства Решетникова, Григорьева, Лактионова — всех этих «Опять двойка», «Приём в комсомол», «Вселение в новую квартиру»… Очень много было такого. Всё это заменило советскую живопись, которая ещё в 1930‑х была мощной. В Третьяковке тогда висели работы Фалька, Крымова, и вдруг на первом этаже снимается вся экспозиция и вывешивается Всесоюзная выставка со всеми этими мещанскими картинами. Первым среагировал на это Петя Оссовский серией картин «Окраины Москвы». Это 1957 год. «Пятая молодёжная выставка», я только что закончил институт и впервые в ней участвовал. Коржев выставил картину «Влюблённые». Она была написана под влиянием неореализма. Мы все тогда были под влиянием итальянского неореализма: и кинематографического, и живописного, Ренато Гуттузо. Для того времени пейзажи Оссовского были открытием: какая‑то невзрачная окраина, какие‑то домишки, женщина вешает бельё… Оссовский подал пример, показал образец искусства другого рода, нежели сентиментальный мещанский жанр, и молодёжь решила с эти дешёвым жанром кончать. Появились «Плотогоны» Андронова, «Купающиеся солдаты» Жилинского. Появилась целая плеяда художников и скульпторов — Дима Шаховской, Нина Жилинская, Гурий Захаров…
-Однако эти мещанские картины получили общественную поддержку…
Да. «Опять двойка» была на всех календарях. От нас же требовали героики.
Почему потом и обрушились на «Плотогонов» Андронова, на моих «Геологов»? Потому что в наших работах не было героики.
-Но ваши картины как раз и полны героизма, в отличие от официозного искусства… Там как раз и личный подвиг, и трагическое сопротивление человека довлеющим непосильным обстоятельствам, как в популярной тогда повести Хемингуэя «Старик и море»…
«Старик и море»… Да, да, совершенно верно, противопоставление себя обстоятельствам, стихии, утверждение мощной личности, готовой погибнуть, но не сдаться перед лицом трудностей. Но официальная критика называла это «огрублением образа»… Вот, например, моя работа «Наши будни», шестидесятого года, с неё потом и начался суровый стиль. А её посчитали… творческой неудачей!
...
Это было общее движение. Когда нас после выступления Хрущёва таскали по разным совещаниям, все держались очень дружно. То есть это было не усилие одного человека, а усилие целого мощного движения. Конечно, в основном это была молодёжь, но к нам примыкали и старики — Соломон Никритин, Константин Вялов. Мы ничего не знали об истории искусства ХХ века, а Вялов нам рассказывал про ОСТ. Он говорил: «Ты что думаешь, ты это придумал?! Это всё было уже. Всё это мы уже проходили». А мы не верили: что он такое говорит?!
из интервью с Павлом Никоновым http://iskusstvo-info.ru/pavel-nikonov-nado-bylo-prinyat-andergraund-v-soyuz-hudozhnikov/